Хотя подозрение в том, что дело все-таки может обстоять иначе, начало закрадываться в мою голову еще до рождения дочки, во время учебы в Университете дружбы народов. Студенты-иностранцы (как, впрочем, и мы), курсе на втором – на третьем принялись обзаводиться семьями. Но, в отличие от нас, у них не было под боком бабушек и дедушек, которые могли бы ухаживать за народившимися детьми. А отправлять малышей в далекую Африку или Латинскую Америку почти никто не хотел. Поэтому детей воспитывали сами. Конечно, иностранцев очень выручали наши ясли, но на пятидневку решались не многие, и практически все свободное от учебы время молодые родители проводили с маленькими сыновьями и дочками. Но при этом не сидели безвылазно в общежитии, не отключались от веселой студенческой жизни, брали детишек с собой на многочисленные национальные праздники и вечера, которыми тогда любило занимать студентов университетское начальство. Часто ходили с малышами в гости, засиживаясь там допоздна. А kатиноамериканцы, народ в то время очень политизированный, приводили (а то и приносили!) сыновей и дочек на свои многочисленные собрания и митинги. И НИГДЕ ЭТИ ДЕТИ НЕ КАПРИЗНИЧАЛИ, НИКОМУ ОНИ НЕ МЕШАЛИ.

Потом мне довелось побывать в Мексике, и там я тоже могла подолгу наблюдать за поведением ребятишек. В том числе самого нежного возраста. Оказалось, что не только вдали от родины, но и дома многие латиноамериканцы живут по принципу omnia mea mecum porto, все мое ношу с собой. В том смысле, что они и там приходили в гости с малышами, не оставляя их с бабушками даже по вечерам. Или, может, мексиканские бабушки к тому времени настолько эмансипировались, что уже массово отказывались сидеть с внуками? Не знаю. Я как-то этот вопрос тогда для себя не прояснила…

Помню, одна малышка на моих глазах сделала свои первые самостоятельные шаги, к вящему восторгу многочисленной публики, явившейся поглядеть на заморское чудо – сиречь, на меня. Дело было в 1990-м году, когда наши люди только начали более или менее свободно выезжать за границу по приглашениям, и подавляющее большинство приятелей моей мексиканской подруги, у которой я гостила, русских в глаза не видели. Так что всем было интересно познакомиться, пообщаться. Нас с подругой постоянно приглашали в гости, и везде, куда бы мы ни приходили, оказывалось довольно много детей. Но общения взрослых это нисколько нарушало, потому что дети были, а капризов (тем более, скандалов и истерик) не было! Если какой-нибудь малыш начинал хныкать, его быстро успокаивали, отвлекали, укладывали спать или уводили домой. В общем, никаких особых эксцессов, связанных с детскими капризами, я не припомню. Хотя слово капризный в испанском языке есть, и про кого-то говорили, что он «caprichoso». Но вот уж действительно, все познается в сравнении…

Осмысливая эти впечатления (а также мой собственный родительский и профессиональный опыт), я постепенно приходила к выводу, что в драме под названием «Детский каприз» ведущая роль принадлежит отнюдь не ребенку. Он только кажется здесь главным героем, который вьет веревки из остальных членов семьи, периодически ставя их в тупик своим напором и непредсказуемостью. В реальности главный действующий персонаж – это взрослый (прежде всего мама). И от него зависит не только выход из пиковой ситуации, но и ответ на сакраментальный вопрос «быть или не быть детскому капризу?» Хотя ребенок – тоже не безвольная марионетка в руках взрослого кукловода. У каждого малыша свои особенности психики, свой темперамент и характер. Есть дети более раздражительные, истеричные, есть более уравновешенные.

Но для начала необходимо уточнить, что же все-таки это такое – детский каприз. В литературе по психологии и воспитанию даются немного разные определения, однако особых разногласий на данную тему, по-моему, не наблюдается. Владимир Даль в своем «Толковом словаре» говорит, что в переводе с французского, это «упрямство, упорство, причуда, привередливость, прихоть». Современные определения более наукообразны, но суть не меняется. Под капризом понимают необоснованное сопротивление советам и требованиям окружающих, стремление во что бы то ни стало настоять на своем, сопровождающееся всплеском негативных эмоций, плачем и двигательным возбуждением, подчас принимающим форму истерики. Маленький ребенок может при этом упасть на пол, стуча по нему руками и ногами, или броситься с кулаками на «обидчика». Обычно капризы проявляются в отношениях с близкими, хотя сейчас, в связи с выраженным ростом вседозволенности и неизбежно сопутствующей ей неуправляемости, многие дети не церемонятся и с «дальними». Нередки случаи капризов с педагогами, особенно с репетиторами. «А мы Вам деньги платим!» – может заявить ребенок, наивно полагая, что это дает право вести, как ему вздумается. И даже совершенно посторонним людям порой закатывает истерику, требуя уступить ему место в автобусе или запрещая врачу, психологу, знакомой, встретившейся на улице, разговаривать с мамой. («Это МОЯ мама!»)

Может ли капризничать грудничок?

«Что за странный вопрос? Конечно, да! И еще как!» – наверное, воскликнут родители крикливого крохи, не забывшие бессонных ночей и бесконечного, изнурительного укачивания. Только отойдешь от кроватки, а сын, как Ванька-встанька, опять вскочил (если уже научился вставать) и надрывно требует внимания. «Да уйми же ты его, наконец! – нередко слышит в таких случаях мать от уставших родственников.– Что он у тебя раскапризничался?» То же обычно говорят, когда кроха не дает себя переодеть, или, будучи явно голоден, выплевывает еду.

Но на самом деле это вовсе не капризы, а нормальное для младенца выражение беспокойства. Говорить он еще не умеет, вот и кричит, призывая на помощь, жалуясь и т.п. Для него крик то же, что для нас речь. И если поставить себе цель разобраться, в чем дело, то окажется, что грудничок никогда не кричит «просто так», показывая характер. Причины могут быть очевидными и не очень, но они есть всегда. Многие груднички очень чувствительны и к перемене погоды, и к смене обстановки, и к сбою в режиме дня, и к конфликтам между членами семьи.

Вспоминаю забавный случай из собственной материнской практики.Ожидая первенца, я усердно штудировала книгу доктора Спока. Личного опыта воспитания детей у меня, естественно, не было никакого, поэтому я все принимала на веру. И главное, далеко не всегда могла правильно применить вычитанные советы, в чем мне пришлось убедиться вскоре после выписки из роддома. Мы уже легли спать, как вдруг Филипп раскричался. В чем дело? Вроде бы не голодный, сухой. Может, животик болит? Но у кого спросить совета? На дворе глухая ночь. Хватаюсь за «палочку-выручалочку» (Спока) и вычитываю, что у младенцев бывает «регулярный сердитый плач», на который надо реагировать спокойно. Если на руках новорожденный затихает, то можно пойти ему навстречу. Но если он и на руках плачет, то лучше положить обратно в кроватку, чтобы не приучать к рукам. Ничего, порыдает – и перестанет. Хотя у некоторых детей периоды такого беспричинного сердитого плача, предупреждал американский доктор, могут растянуться аж на полночи… Я креплюсь, однако нервы на пределе. Не то, что полночи, а еще полчаса, пожалуй, не выдержу, сама зайдусь в отчаянном плаче. И тут… до меня доходит, что мы с мужем лежим под двумя одеялами, а малыша я накрыла легким покрывальцем, решив, что раз он в пеленках, то не надо его кутать! Я пулей лечу к кроватке, накрываю сынишку шерстяным одеялом, и он затихает. Ничего себе «беспричинный» плач! Бедняга замерз, как цуцик…

А вот история, произошедшая недавно с другим младенцем. До 4,5 месяцев он спокойно засыпал в кроватке. Потом попал в больницу, и через неделю его было не узнать. Он стал пугливым, чутко реагировал на малейший звук и перед засыпанием неизменно разражался пронзительным плачем. Что это? Капризы? Конечно, нет. Не капризы, а последствия сильнейшего стресса, испытанного малышом в больнице. Нервная система перенапряжена. Чтобы привести ее в норму, требуются время, заботливый уход и грамотное лечение. (В данном случае быстро помогла гомеопатия).

С раннего детства важно строить взаимоотношения с ребенком, учитывая его психические особенности. Скажем, возбудимый, чрезмерно активный малыш требует повышенного внимания матери. Его нужно постоянно держать в поле зрения, больше с ним разговаривать, усиленно привлекать к каким-то развивающим играм и целенаправленной деятельности (разумеется, в соответствии с возрастными возможностями). Но ведь внимание мамы может быть как со знаком плюс, так и со знаком минус! И гиперактивный малыш нередко получает именно второй вид внимания, по сто раз на дню слыша окрики и команды с частицей «не» («не трогай!», «не бери», «не лезь» и т.п.). А ему, может быть, как никому другому нужна эмоциональная поддержка! Между малышом и мамой возникают взаимное непонимание, раздражение. В результате он становится еще более беспокойным. Это еще не капризы, но если мать будет и дальше общаться с ним аналогичным образом, то когда ребенок чуть подрастет, капризы сделаются для него одним из главных способов манипулирования окружающими.

Свободное воспитание и профилактика капризов

Взрослея, дети не только подстраиваются под окружающий их мир, но и пытаются подстроить его под себя. Наблюдая за реакцией близких, они довольно быстро распознают, что на кого и как действует. И начинают вести себя с разными людьми по-разному. Плач для них уже не только средство выражения дискомфорта и прочих отрицательных эмоций, но и способ достижения тех или иных целей. И тут очень многое зависит от взрослых. Если позволить ребенку манипулировать окружающими путем слез и истерик, то детские капризы начнут регулярно омрачать жизнь семьи. Как же избежать такого развития событий?

Некоторые родители избирают тактику уступок: чтобы ребенок не огорчался и не капризничал, разрешают ему фактически все. Опасные предметы убирают, слово «нельзя» стараются не произносить, на непослушание закрывают глаза. Но через некоторое время оказываются в тупике. Чем старше становятся дети, тем разнообразнее делаются их желания. И, естественно, далеко не всегда, как выражались в популярной кинокомедии, «наши желания совпадают с нашими возможностями». Не привыкший к самоограничению ребенок часто попадает в стрессовую ситуацию. Даже если дома ему по-прежнему позволено что угодно, в других местах он не может вести себя, как заблагорассудится. И это вызывает у него протест. В 2-3 года, когда дети еще совсем не умеют сдерживаться, такой протест может ярко выражаться и на людях. Ребенок закатывает истерику в магазине или, не желая уходить с прогулки, с криками валится на землю, брыкается, вопит на всю улицу. Уход из гостей, поход в цирк или в парк, поездка в транспорте, не говоря уж о посещении врача или о каких-то учебных, развивающих занятиях – все превращается в проблему. В любой момент ребенок может раскапризничаться, родители живут в постоянном напряжении, обстановка в доме нервная, отношения разлажены. Это еще сильнее повышает тревожность и раздражительность капризули, в результате чего у него может развиться невроз. Рано или поздно взрослые, как правило, приходят к выводу, что их уступчивость (точнее, баловство и потакание) идут ребенку во вред. Однако сами отнюдь не всегда уже могут изменить сложившиеся стереотипы поведения и уменьшить нервозность ребенка. Приходится обращаться к психологу, а то и к детскому психиатру, пить лекарства. Но и лекарственные препараты не снимают с повестки дня вопрос о необходимости установления рамок поведения и приучения ребенка хоть к какой-то саморегуляции. Без этого хороших, устойчивых результатов не добьешься.

Причем, дети бывают очень рады, когда взрослые не дают им безобразничать! Хотя нынче нередко можно услышать прямо противоположное: дескать, чем запретнее плод, тем соблазнительней будет он для детей. И вообще, дети теперь другие: свободные, раскрепощенные. Они не терпят давления, ненавидят дидактику. Запрещать им ничего не нужно, потому что будет только хуже. Однако в жизни я на протяжении многих лет вижу обратную картину. Да, бывают, отчаянные негативисты, которых постоянно подмывает сделать что-то наперекор. Бывает и выраженная тяга к хулиганским поступкам, рано проявившаяся девиантность. Но, во-первых, среди маленьких детей так ведут себя (по крайней мере, по моим наблюдениям) пока еще единицы. Отклоняющееся поведение гораздо чаще встречается у подростков. А во-вторых, девиантность (страсть к поджогам, побегам, воровству, сексуальная расторможенность и проч.) обычно не свидетельствует о хорошем психическом здоровье. Заметив ее у ребенка, имеет смысл показать его врачу и, если тот посоветует, полечить. Что бы ни говорили противники запретов, девиантное поведение ненормально, и оправдывать его, подводя философскую базу, не стоит. Сами дети, когда их состояние немного улучшается и они становятся способны более или менее адекватно воспринимать происходящее, говорят, что они стараются вести себя хорошо, но на них как словно что-то «находит». Будто это не они, а кто-то другой действует за них. Будто чья-то злая воля толкает их к гадким выходкам. Для верующего человека понятно, что тут вполне могут быть и духовные корни.

Однако большинство детей, слава Богу, не находится в столь болезненном состоянии, когда человека неудержимо тянет ко злу. И когда взрослые начинают устанавливать рамки дозволенного, ребенок достаточно быстро с этим свыкается. Дети вообще любят правила (недаром они бывают так возмущены, когда в игре их кто-то пытается нарушить), любят дидактику. Они не любят занудства – это правда. Но кому оно по нраву, кроме самих зануд? И еще, конечно, дети не любят, когда их унижают. Но этого (пожалуй, в еще большей мере), не любят и взрослые. А правила можно и нужно устанавливать, как говорится, «вежливо, но твердо».

И даже если бы дети не любили правила, от них все равно нельзя отказываться! Конечно, сообразуясь с возрастом и уровнем развития детей, их мнение нужно учитывать. Но оно не истина в последней инстанции. Ребенок далеко не всегда понимает, что для него полезно, а что нет. Многие ли дети любят уколы и другие не особо приятные медицинские манипуляции? И если лечить ребенка, исходя из его детских вкусов и желаний, то эффективной медицинской помощи малыш не получит. (Хотя, конечно, лучше, по возможности, дать не откровенно горькое лекарство, а пилюлю в сладкой облатке). Точно так же и в воспитательных вопросах нельзя ставить мнение ребенка во главу угла. Сравнение с медициной тут не просто метафора. Педагогические ошибки порой отражаются на здоровье ребенка не менее пагубно, чем неправильное лечение. С темой нашего разговора это связано напрямую, поскольку при «свободном воспитании», подразумевающем отсутствие требований со стороны взрослых, у ребенка не формируется тормозной процесс, умение умерять свои желания и порывы. А ведь без этого невозможно формирование здоровой психики! В результате нормальное психическое развитие начинает задерживаться, часто возникают расторможенность и серьезные проблемы с концентрацией внимания. Это, в свою очередь затрудняет социализацию и обучение ребенка. Неудачи расстраивают и невротизируют его еще больше, перевозбуждение растет, выливается в капризы, истеричность, нервные срывы.

Поэтому чтобы предупредить капризы, детские психиатры советуют своевременно приучать детей к некоторому самоограничению. К году или чуть позже ребенок должен обязательно знать слово «нельзя». Причем, не просто знать, а адекватно на него реагировать: услышав запрет, остановиться, хотя бы на время перестать делать то, что взрослый не разрешает. Это один из важных показателей нормального торможения, нормального психического развития ребенка (и, кстати, залог его безопасности). Для выработки такой реакции у родителей слова не должны расходиться с делами. Когда же мама с папой, выражая недовольство, все-таки позволяют малышу добиться нарушения запрета, они фактически дают ему установку на непослушание. Причем их недовольство играет в данном случае деструктивную, антивоспитательную роль! Ребенок видит, что можно не слушаться даже тогда, когда мама с папой явно сердятся или огорчаются. То есть, он сызмальства привыкает плевать и на слова, и на чувства родителей. Привыкает жить без тормозов и ставить свои желания превыше всего на свете.

Поэтому если вы сказали ребенку «нельзя», необходимо добиться выполнения запрета, невзирая на капризы и истерики. А в другой раз, если ребенок и сам уже воздержится от того, что вы не разрешаете, обязательно его похвалите, приласкайте, подкрепите правильное поведение.

В младенческом возрасте приучение ребенка к режиму и, в частности, кормление по часам, а не по требованию, тоже способствует выработке у него начатков терпения. Конечно, в первые месяцы жизни младенца лучше кормить по требованию, поскольку у всех разные особенности, и надо к ним приноровиться, чтобы младенец нормально прибавлял в весе, спокойно спал, как можно меньше тревожился. Да и впоследствии обязательно нужно учитывать его индивидуальность, состояние и другие моменты. Нельзя, чтобы он надрывался, а мама принципиально выдерживала положенные минуты. Но с ростом выносливости малыша, надо потихоньку приучать его к режиму.

Св. Феофан Затворник в книге «Путь ко спасению» предупреждал: «Где кормят дитя всякий раз, как оно заплачет, и потом всякий раз, как оно запросит есть, там до того расслабляют его, что после оно уже не иначе, как с болезнью может отказаться от пищи. Вместе с тем оно привыкает к своенравию оттого, что успевает выпрашивать или выплакивать все желаемое».

Маму бить нельзя!

После года, научившись как следует ходить и, соответственно, получив гораздо большую, чем раньше, свободу перемещений и познания мира, ребенок начинает стремительно осваивать и область человеческих взаимоотношений. Он пытается понять границы дозволенного, пробует родителей на крепость. Что будет, если покричать? Уступят или нет? Очень скоро капризы могут выражаться уже не только плачем и криками. В них появляется и «агрессивная составляющая». Не получив желаемого, ребенок пытается драться, кусаться, швыряет вещи. Происходит это не потому, что дети злые, а потому что они импульсивные. Торможение пока слабое, свое недовольство они выражают немедленно и зачастую бурно. Реагировать на это надо спокойно, не раздражаться, не расстраиваться, не обижаться. Однако и всем своим видом, и словами, и, главное, действиями надо показывать, что такие выходки недопустимы. К сожалению, сейчас многие родители последним (действиями) пренебрегают. В лучшем случае ограничиваются строгим выговором, за которым не следует никаких реальных последствий. И, естественно, ребенок, не привыкший умерять свои желания, в следующий раз ведет себя точно так же.

«Но что с ним делать? Не могу же я в ответ тоже драться!» – порой восклицает мама, предварительно рассказав, как ее крошка-сын, чуть что не по нему, бьет ее, норовя ударить по лицу.

Начав говорить, такой малыш может уже не только драться, но и обзываться, прогонять «плохую» маму или бабушку.

«Кыш, бабка! Кыш!» – кричал двухлетний Алеша, завидев в дверях мать. И бабушка, сидевшая с ним, пока ее дочь была на работе, покорно уходила в свою комнату. А мама, чувствуя себя виноватой за то, что оставила его на целый день, спешила приласкать сынишку и вообще никак не реагировала на эти выкрики. Таким образом, он получал мощное положительное подкрепление своей неблагодарности и грубости. И довольно быстро перенес их на других членов семьи, включая ту же маму.

Ответ же на вопрос «что делать?» прост и в то же время неоднозначен: не позволять, а если не слушается, то наказывать, соответственно возрасту и особенностям психики. На одного малыша достаточно строго посмотреть, погрозить пальцем и сказать:»Маму бить нельзя!» Кого-то надо еще снять с рук, а кого-то подшлепнуть. Все это на самом деле не наказания, а скорее, символы наказаний. Шлепок по попке, укутанной памперсом, не причиняет ребенку боли, но зато четко выражает отношение к его поступку. Слова же (особенно когда их много) часто не доходят до сознания малыша. Даже когда ребенок уже хорошо говорит, это не значит, что он все понимает и, главное, понимает, как надо. Ему необходимы иллюстрации сказанного, положительное или отрицательное подкрепление.

И Алеше, конечно, нельзя было позволять прогонять бабушку, как надоевшую курицу. Причем, как ни удивительно, скорректировать поведение мальчика не составило большого труда. А ведь он к шести годам был доведен чрезмерной мягкостью взрослых до такого состояния, что впору было обращаться к психиатру. Мало того, что Алеша по несколько раз на дню закатывал истерики, но и само содержание его требований было каким-то странным, неадекватным. Например, он жутко скандалил на прогулке, требуя от бабушки, чтобы она разрешила ему вытаскивать из урн бутылки и разбивать их о стволы деревьев. Или рвался подбирать окурки, хотя вообще-то был брезглив и даже мороженое, которое обожал, отказывался доедать, если родители или братишка откусили от него кусочек.

Естественно, не следует ожидать, что маленький ребенок с одного раза воспримет запрет на агрессию по отношению к взрослым членам семьи и будет неизменно его выполнять. Но он должен с малолетства внушаться ребенку как важнейшая установка. И уверяю вас, если вы будете последовательны, ребенок усвоит его достаточно быстро. Между прочим, установка «маму (и других взрослых) бить нельзя» в значительной степени снимает и проблему капризов, которые особенно бурно развиваются на фоне «партнерских отношений», когда в семье не соблюдается иерархия «взрослый – ребенок». Ее отсутствие, кстати, отражается и в вышеприведенной реплике мамы «не могу же я с ним драться». Дерутся равные, а родитель ребенка наказывает. Даже если ребенка уже распустили настолько, что он в ответ на попытку наказания дерется, все равно нельзя рассматривать происходящее в категориях «бытовой драки». Вы караете, наказываете, призываете к порядку (назовите, как вам больше нравится), а он – пытается сопротивляться. И такая попытка физического сопротивления обязательно должна быть подавлена, чтобы впоследствии он, набравшись сил, действительно не затевал с вами драк.

Если на людях ребенок ведет себя хорошо, а дома распоясывается

К концу дошкольного возраста часть капризных детей уже стыдится устраивать сцены на публике. Зато дома капризули не церемонятся, делая жизнь близких просто невыносимой. Любое противоречие их желаниям вызывает взрыв гнева, слезы, крики. А в саду или в школе такой ребенок держится спокойно, немного скованно. Казалось бы, родители должны радоваться, что их чадо хотя бы где-то ведет себя нормально. Но родителей сей факт подчас расстраивает даже больше самих капризов, поскольку они видят в нем проявление лицемерия. И действительно, если подобное «раздвоение» закрепится, лицемерие вполне может стать весьма неприятной чертой характера.

Однако в детстве, когда характер еще формируется, способность ребенка сдерживаться при чужих людях – это, как говорят в медицине, «благоприятный прогноз». Куда труднее скорректировать поведение ребенка, который, наоборот, дома ведет себя неплохо, а в чужой обстановке, особенно в группе детей, что называется, «чумеет». В первом случае дело чаще всего в детско-родительских отношениях, а вот во втором речь может идти и о медицинских диагнозах.

Капризули-дома, тихони-на-людях вполне адекватны и управляемы. Да, некоторая возбудимость, конечно, присутствует, но она не настолько серьезна, чтобы ребенок не мог с ней справиться. Просто нужно дать ему правильную мотивацию. А для этого:

– как уже говорилось, словом и делом внушать ребенку, что капризами он не только добьется своего, но и получит наказание;
– стараться до капризов не доводить, сглаживая острые углы, соблюдая режим и т.п.
– помнить, что дети с таким поведением не только манипуляторы, но и артисты. А артистам нужно внимание публики. Поэтому важно провести очень четкую границу: когда ребенок капризничает, ноет, устраивает истерики и тем более, хамит и дерется, его наказывают именно лишением общения. Зато когда он ведет себя хорошо, то получает усиленное внимание. Причем это надо, учитывая его демонстративность, во всеуслышание декларировать, подчеркивать: дескать когда человек покладистый, как ты, Ванечка, с ним хочется играть, разговаривать, веселиться, а когда кто-то выкрутасничает, то всегда остается один. В жизни же часто бывает наоборот: если капризуля спокоен, то мама, уставшая от его сцен, облегченно вздыхает и занимается своими делами. И получается, что ему просто невыгодно вести себя мирно, поскольку тогда он не получает того, что жаждет больше всего – внимания окружающих.

С такими детьми не имеет смысла и даже вредно вступать в споры и пререкания. Это их лишь больше раззадорит. Вы им слово – они вам десять. Причем в пылу спора они могут договориться до ужасных вещей, пугать родителей заявлениями о том, что им не хочется жить, что они бросятся под машину, уйдут из дому и т.п. И если увидят, что родители дрогнули, подобные «концерты» станут в вашем доме регулярными.

Не принимайте всерьез их демонстративные обвинения: дескать, вы меня не любите, ты плохая мама… Многие мамы, под влиянием модных нынче разговоров, что все проблемы детей от того, что родители их недолюбили, начинают мучиться угрызениями совести. А некоторые другие хоть и не чувствуют за собой вины, но теряются, не зная, как реагировать на эти упреки. «Не будешь же бить себя в грудь и кричать: «Неправда! Я хорошая!» – сказала одна такая мама. – И наказывать вроде бы не за что, ведь ребенок жалуется, ему плохо. А я вижу, что дочка пользуется моей растерянностью и начинает шантажировать! «Не сделаешь то-то и то-то, значит, не любишь…»

«Не принимать подобные упреки всерьез» вовсе не означает, что на них не надо реагировать. Наоборот, надо и достаточно жестко. Но не обрушиваться на юного «прокурора» с негодующими криками, поскольку накал страстей – это как раз то, чего жаждет истерик. А вам, чтобы выбить его из истерической колеи, необходимо нарушить привычный сценарий. Плохая мама, говоришь? Что ж, пусть будет по-твоему. Про конфеты забудь – плохие мамы конфеты детям не дают. И про игры, и про игрушки, и про мультики, и про сказку перед сном. Когда мамы плохие, у детей ничего этого нет. Что? Ты пошутил? Я на самом деле хорошая? Ладно, сегодня я тебя прощаю, но учти, это плохие шутки. И если они повторятся, пеняй на себя.

Текст должен кратким и звучать весомо. Спокойная твердость производит на таких детей куда большее впечатление, нежели возмущенные возгласы «как тебе не стыдно?», встречные попреки и уж тем более, слезы. Все это оружие слабых, усмирить им истерика невозможно, поскольку он, вроде бы пытаясь взять верх над жертвами своих демонстраций, подсознательно ищет сильной руки. Получив отпор, успокаивается, а, не получив, расходится еще больше и может дойти прямо-таки до невменяемого состояния. «Все время ему что-то нужно, что-то не так, к сестренке лезет, задирает ее, щиплет, оттащишь – рыдает, просит прощения, простишь – опять лезет, нарывается, вопли с утра до ночи. Я, наверное, с ума скоро сойду»,– примерно так описывают родители подобное поведение.

Жестко надо реагировать и на угрозы уйти из дому. Пока ребенок маленький, это тоже всего лишь демонстрация, которая моментально прекращается, когда он понимает, что шутки кончились. А прекратить такие демонстрации легко, применив воспитательный прием из арсенала народной педагогики: помогите малолетнему бунтарю собрать вещички и выставите за дверь. Большинство уже у порога начинает цепляться за взрослого и молить о прощении. Некоторые упрямцы могут выйти на лестницу, но едва дверь за ними закроется, пугаются и просятся обратно. Впустить их, конечно, надо сразу, чтобы не напугать слишком сильно, но предупредите, что в следующий раз не поздоровится. И если вдруг демонстрация повторится (хотя обычно этого не бывает), накажите, как следует.

Один на один еще ничего, а в присутствии третьего – караул!

Капризы демонстративного ребенка нередко усиливаются в присутствии третьего лица: папы, бабушки, гостя. Даже короткий телефонный разговор не проходит спокойно. Ребенку обязательно понадобится что-то такое, чего он сам не может достать. Он будет капризничать и теребить маму, вынуждая ее прервать беседу. Особенно ярко такая капризность проявляется у дошкольников.

С папой капризуля может вести себя властно. Не давая отцу переобуться и поужинать, будет требовать, чтобы папа с ним играл. И если мать, намаявшись за день, поддерживает такие требования и упрекает отца, что он мало занимается ребенком, вечернее время превращается в сплошную нервотрепку.

С бабушкой, в зависимости от того, что она позволяет, обращение капризули бывает, пожалуй, более разнообразным: от откровенного хамства («Зачем пришла? Уходи!») до грубой лести с отвержением мамы и жалобами на свою тяжелую жизнь.

Чтобы положить конец подобным выходкам, опять же необходимо задуматься, чего добивается и на что рассчитывает капризуля. Добивается он, это уже понятно, повышенного внимания. А вот на том, на что он рассчитывает, имеет смысл остановиться подробней. Расчет тоже довольно простой: на потакание этих самых «третьих лиц» и на безнаказанность.

Помню, один весьма неглупый шестилетний мальчик заставлял свою шестнадцатилетнюю сестру часами читать ему книжки. А когда та, устав, говорила: «Хватит!», с рыданьями кидался ее бить. Причем, эта история повторялась практически ежедневно на протяжении нескольких лет! Предвосхищая мой немой вопрос, мама поспешила пояснить, что сестра сама виновата, слишком уж она мягкая, не может ему отказать. Когда же я спросила, почему никто из других родственников не прекратит это безобразие, она растерянно пожала плечами: «Мы бы и рады, но как? Бабушка считает, что нельзя ему не читать, потому что тогда вообще отобьем охоту. У деда голова болит, и он готов на все, лишь бы не было крика. Папа много работает, мы его почти не видим. А при мне Сева ведет себя неплохо. Знает, что не поздоровится, если он в моем присутствии устроит такой концерт».

– Но почему Вы не накажете его, вернувшись с работы? Раз он боится от Вас схлопотать, значит, наказание подействует, причем достаточно быстро. А то он издевается над сестрой, пользуясь ее мягкостью, и уверен, что за это ему ничего не будет!

– А что, можно применить отсроченное наказание? – обрадовалась мама. – По-вашему, он поймет, за какую провинность ему влетело?

Как будто речь шла о щенке, которого действительно, если уж тыкать носом в лужу, то сразу после содеянного. Или о несмышленыше, еще толком не понимающем человеческую речь. А Севе, между тем, через полгода предстояло отправиться в школу. И урок, преподанный мамой после нашей беседы, он усвоил, как и ожидалось, незамедлительно.

(Между прочим, вопрос насчет допустимости отсроченного наказания по отношению к капризным и своевольным детям среднего и старшего дошкольного возраста в последние годы задают нередко. Из чего напрашивается вывод, что по данному пункту в педагогике возникло разномыслие. Хотя мамина угроза «рассказать все папе» еще недавно была классической и с успехом применялась уже лет с 3-х, а то и раньше, в зависимости от умственного развития ребенка).

Так что даже когда «третьи лица» потакают ребенку, окончательный итог все равно зависит от вас. Если его расчеты на безнаказанность не оправдаются и наоборот, если правильное поведение будет положительно подкреплено (лаской, похвалой, выражением благодарности и т.п.), то капризы прекратятся. И «публику» такой ребенок будет поражать проявлением своих хороших качеств. Проявлением, может быть, несколько утрированным, ведь ему все равно хочется себя показать. Но к этому на данном этапе лучше не придираться. Пусть сперва привыкнет вести себя хорошо и получать радость от своей сговорчивости, а не тешить самолюбие капризами, упрямством и манипуляциями.

Если дома ребенок мается и капризничает

Усиление капризности – частый предвестник заболевания. Иммунитет ослабел, но внешне это еще никак не проявлено. А вот психика уже дает сбои. Понаблюдав за ребенком и заметив такую закономерность, следует воспринимать усиление капризности не как признак того, что ребенок распустился, а как сигнал «SOS». И вместо «завинчивания гаек», резко снизить нагрузки: дать возможность отдохнуть от школы или от детского сада, расслабиться, даже временно «впасть в детство». Пусть побольше поспит, поиграет, погуляет. Однако не тащите его на улицу силком и не донимайте уговорами: в подобном состоянии человеку порой не хочется вылезать из дому, и лучше оставить его в покое. Но только не перед телевизором или компьютером! Иначе никакого отдыха не получится, и может стать еще хуже.

Если подобные всплески капризов с последующим «уходом в болезнь» становятся регулярными, значит, ребенок не справляется с тем образом жизни, который ему приходится вести. И как бы ни было жаль отказываться от музыкальной школы, кружков или даже гимназического класса, об этом все же стоит подумать. Ведь особых успехов при ситуации «неделю ходим – две болеем» ожидать маловероятно. Отставая от класса, ребенок будет еще сильнее нервничать и перенапрягаться. Ну, а расшатавшееся здоровье, скорее всего, не позволит и в будущем осилить нагрузки, необходимые для поступления в престижный вуз и высокооплачиваемой работы. Получится, что и ребенка перенапрягали зря, и здоровье (которое и так-то было некрепким), уже не вернешь.

А некоторые дети дома капризничают не потому, что им присуща демонстративность или они заболевают. Нет, они просто маются скукой. Ноют, не зная, чем себя занять. В компании же скука развеивается, настроение мигом повышается. В гостях, в походе, в поездке – везде, где есть приток новых впечатлений, они не капризничают. А порой и вовсе показывают чудеса выносливости. Но такой ребенок не может быть предоставлен сам себе. Он не умеет жить по собственной программе, ему надо задавать ее извне. Когда расспрашиваешь родителей о его любимых занятиях, выясняется, что при всем их разнообразии в них обычно отсутствует один момент – творческое начало. Он с удовольствием порезвится, поиграет в «войнушку», «салочки», «вышибалы» или в более спокойные, в том числе настольные игры, с удовольствием посмотрит кино, послушает сказку. От компьютера его вообще не оторвать. А вот ролевые игры, требующие фантазирования, не его «конек». И с конструктором ему одному играть быстро надоедает. Другие дети часами что-то мастерят, а потом еще используют свои поделки в игре. Он же выдумывать не горазд, ему проще сделать по образцу. А поскольку сложные конструкции по схеме он один еще собрать не в состоянии, то опять-таки приходится ждать папу, изнывая нетерпения и безделья. Аналогичная история и с рисованием, и с лепкой, и с аппликацией. В кружках занимается, дома – в руки не берет. Читать такой ребенок тоже обычно не любит: бедность фантазии тормозит этот процесс. Когда живо себе представляешь то, о чем написано в книге, то начинаешь сопереживать героям и хочется поскорее узнать, что будет дальше. А если никаких образов не возникает, если чувства молчат, то, дойдя до конца абзаца, уже успеваешь забыть, о чем говорилось в начале. И удовольствия от такого чтения ребенок не получает, потому и отлынивает.

Таким детям, с одной стороны, важно обеспечить компанию (в лице хотя бы одного приятеля), иначе они будут страдать от безделья и изводить взрослых нытьем. Многие из них с радостью бегут в детский сад, причем просят забрать их попозже, чтобы они вволю наигрались. Но с другой стороны, надо постараться понять, что мешает их воображению развернуться. Может, повышенная возбудимость не дает сосредоточиться? Может, страх совершить ошибку подсказывает: «Сиди и не высовывайся»? Или сказывается ранняя интеллектуальная перегрузка, из-за которой логика задавила эмоции, а без них фантазия – что птица без крыльев? Причин тут немало, я перечислила далеко не все. Каждый такой случай требует специального рассмотрения и кон